В годы Отечественной войны 1812 года многие белорусы отличились в боях с французскими оккупантами. Одним из наиболее ярких примеров тому является подвиг жителей деревни Жарцы

Подпись автора

Люто ненавижу свядомых, змагаров и прочих мразей. Антимайдан!

То чувство, когда разговариваешь с сектантами.

Подпись автора

Люто ненавижу свядомых, змагаров и прочих мразей. Антимайдан!

Данилов А.А., Филиппов А.В. "Прибалтика и Средняя Азия в составе Российской империи и СССР: мифы современных учебников постсоветских стран и реальность социально-экономических подсчётов".

Крайне обстоятельное исследование положения Прибалтики и Средней Азии в составе Российской империи и Советского Союза. Авторы с опорой на богатый фактологический материал опровергают нелепые мифы о "колониальном" положении Средней Азии и Прибалтики в составе двух евразийских империй.

Формат: PDF.
Размер: 29 Мб.

Ссылка на скачку: http://vk.com/doc188873026_326531885?ha … 2c4e61c879

Подпись автора

Люто ненавижу свядомых, змагаров и прочих мразей. Антимайдан!

Сказки Крапивенского поля

Битва под Оршей, которая произошла ровно 500 лет назад, 8 сентября 1514 года, на Крапивенском поле между московской ратью и литовско-польской армией, событие на редкость политизированное. Рассказы о нем напоминают беседу четы Пустаревичей из «Паўлінкі» Янки Купалы. Пранцысь утверждал, что «пранцуз» идет на Борисов и ведет с собой четыреста тысяч войска. Агата возражала мужу: не четыреста тысяч, а четыре сотни тысяч. Большинство публикаций об Оршанской битве соответствуют уровню этой «дискуссии», высмеянной нашим классиком. Только место «пранцуза» занял «злобный московит».

Устами историка…

Четверть века искусственно нагнетается истерия вокруг сражения 500-летней давности. Любопытно, что никто так и не удосужился провести мало-мальски достойное научное исследование. Изучить источники, сравнить их, верифицировать. То есть сделать положенную историку работу. Соревновались лишь в степени восхваления победителей, уничижительно-издевательских оценках побежденных. Некоторые в особом псевдопатриотическом угаре даже умудрились переименовать гетмана Константина Острожского в Кастуся. Хотел бы я посмотреть на того смельчака, который бы обратился подобным образом к Константину Ивановичу. Ох, недалеко бы отбежал он от гетманского коня и прошлась бы сабелька по его неразумной головушке!

Казалось, все так и будет идти по накатанной дорожке. Но в 2009 году стали появляться работы питерского историка Алексея Лобин. Уже его первые публикации заставляли пересмотреть устоявшиеся стереотипы о сражении.

А монография «Битва под Оршей 8 сентября 1514 года», которая вышла в 2011 году, сразу всколыхнула научный мир. Убедительность аргументов, авторский метод подсчета вооруженных сил сторон, основанный на прекрасном знании эпохи, введение в научный оборот новых исторических источников – все это сделало книгу единственным на данный момент комплексным исследованием Оршанской битвы 1514 года.

Сторонники старой концепции ничем не смогли крыть, кроме пустых обвинений в имперскости, которые сразу же разрушались о высокий научный стиль и авторитет А. Лобина.

О чем же пишет автор? Приведем его доводы тезисно с нашими скромными вкраплениями и комментариями.

Во-первых, А. Лобин убедительно доказывает, что никаких грандиозных завоевательных задач русское войско осенью 1514 году больше не ставило. Основная цель кампании – взятие Смоленском – была достигнута. Городом овладели с третьего раза ценой серьезного напряжения сил. Армия Ивана Челяднина и Михаила Булгакова-Голицы сосредоточилась на днепровском рубеже, а их дальнейшие планы были весьма туманны.

Во-вторых, настойчиво повторяемая в ряде источников численность сражающихся на Крапивенском поле под Оршей в 30 тысяч у польско-литовской армии и 80 тысяч у московской не может считаться достоверной и является сильно завышенной. Проведя скрупулезный анализ состояния вооруженных сил двух государств в начале XVI века, А. Лобин пришел к следующим выводам. Московская рать насчитывала 12 тысяч человек, максимум 15 тысяч. В отношении ВКЛ историк обратил внимание на крайне низкие темпы мобилизации. Шляхта попросту отказывалась воевать – явление, довольно характерное для XVI – XVII веков и до сих пор недостаточно изученное.

А. Лобин привел схему расположения польско-литовской армии гетмана К.И. Острожского. На правом фланге до 4 тыс. поветовых хоругвей и господской почты под командованием Ю. Радзивилла. На левом – 2,5 тыс. польских добровольцев Я. Тарновского и отряд придворных рыцарей Я. Самполинского. В центре – до 11 полевых орудий и 6,6 тыс. наемников Спергальдта и Я. Сверчовского. Всего порядка 13 тыс. человек при очевидном численном превосходстве представителей Короны и наемников над выходцами из ВКЛ.

В-третьих, потери сторон действительно были значительны. Погибло на поле боя или попало в плен почти все командование московской рати. Но распространенные данные о 30 тысячах (или даже 40 тысячах) убитых и пленных московитах далеки от реальности. Для сравнения, например, А. Лобин точно установил, что количество захваченных коней завышено в четыре раза.

В-четвертых, историк на основании вновь выявленных исторических документов опровергает один из главных аргументов сторонников «оршанского мифа». Будто бы битва положила конец геополитическому союзу Великого княжества Московского и Священной Римской империи, который должен был привести к разделам как Польши, так и ВКЛ. Само значение этого альянса, мягко говоря, несколько преувеличено, а его распад имел к событиям на Крапивенском поле весьма косвенное отношение. По большому счету, никакой оформленной коалиции так и не было создано. Лишь 2 февраля 1514 года в Москве был составлен проект русско-германского союзного договора. 7 марта русские послы отправились в Вену. 24 июня (то есть еще до битвы!) императорские войска должны были выступить против Польши. Однако этого не произошло, и польские рыцари преспокойно отправились походом к Днепру. 4 августа (опять-таки до сражения!) русским послам вручили ответ императора Максимилиана. 17 декабря великий князь Василий Иванович ознакомился с грамотой и категорически отказался от предложений германской стороны. А. Лобин делает вывод: «Таким образом, не результаты Оршанской битвы, а попытка императора через своих послов Я. Ослера и М. Бургшталлера, прибывших в декабре1514 г. внести изменения в текст договора, фактически привела к «заморозке» русско-австрийского союза».

Кстати, детально проработанные выводы современного историка подтвердил еще в XVI в. императорский посол Сигизмунд Герберштейн. В своих «Записках о Московии» он отметил, что «эта победа не дала королю ничего кроме возвращения трех крепостей по сю сторону Смоленска».

Сближению Вены и Кракова способствовала не битва под Оршей, а отказ короля Сигизмунда от претензий на Чехию и Моравию.

Говоря о дипломатических последствиях сражения (точнее их отсутствии), следует добавить, что в марте 1517 года был заключен русско-тевтонский союзный договор, и через два года началась очередная война Польши и Ордена.

В-пятых, не соответствуют действительности рассуждения о «судьбоносности» битвы, будто бы она предотвратила на полвека «вторжения Москвы». Бои продолжались и в дальнейшем. В октябре 1517 года армия ВКЛ под командованием оршанских победителей К. Острожского, Ю. Радзивилла, Я. Сверчовского потерпела сокрушительное поражение под Опочкой, потеряв тысячи воинов, оставив орудия и обоз. В 1518 году московская армия совершила глубокий рейд по территории ВКЛ в направлении Полоцка, Минска, Новогрудка и Молодечно, конные разъезды доходили до предместий Вильно. Русско-литовскую войну 1512 – 1514 годов ВКЛ проиграло: Смоленщина отошла под власть Москвы.

Тому, что война 1512 – 1522 гг. не стала для ВКЛ полной катастрофой, способствовало два обстоятельства: московская армия не умела брать хорошо укрепленные города (впрочем, кстати, как и литовская), а также действия крымского хана. Летом 1521 года крымцы совершили опустошительный поход на Москву. Были сожжены многие села, города, монастыри. В полон угнали сотни тысяч русских людей.

Оба великих княжества, и Литовское, и Московское, были истощены и вынуждены заключить перемирие.

Продукт пропаганды

На самом деле, легенда об Оршанской битве – результат искусной ягеллонской пропаганды. На фоне разительных поражений от московского государства, королю Сигизмунду просто необходимо было зацепиться за какое-то событие, чтобы показать перелом в долгом противостоянии. И ему это блестяще удалось!

Но поляки были далеко не первооткрывателями подобного хитроумного хода. Большинство более-менее значимых сражений древности и средневековья предстают в источниках событиями просто-таки космического масштаба. Так, если верить летописям, то на Куликовом поле полегло от 100 до 200 тысяч человек, а обе рати насчитывали многие сотни тысяч. Еще совсем недавно историки всерьез писали, что у Грюнвальда 163 тысячам польско-литовского войска противостояло 83 тысячи тевтонских рыцарей. А некоторые хронисты преувеличивали количество сражающихся и погибших в десятки раз!

Кстати, именно Грюнвальдская битва, произошедшая за сто лет до Оршанской, дает еще один яркий пример успешной и искусной пропаганды. Польский исследователь А. Грабский и литовский М. Ючас в своих работах показали, как тевтонская дипломатия сумела представить дело таким образом, чтобы создать негативный образ короля Владислава II Ягайло и великого князя Витовта в Западной Европе. Первый рисовался как коварный изменник, предавшийся язычникам, а второй и вовсе как предводитель сарацин. А заветной целью их военного похода было якобы уничтожение христианской веры. Именно так на битву и смотрели поначалу в Европе. Король Англии Генрих IV укорял Ягайло, а его французский собрат Карл VI грозил войной. Эта пропаганда имела самые непосредственные политические последствия. В итоге, несмотря на военное поражение, Орден не только сохранился, но и едва не организовал международную изоляцию Польши и Литвы.

Придуманный «праздник»

Весьма странно представлять 8 сентября как «День белорусской воинской славы». С чего вдруг? Такой традиции не было на протяжении столетий. Оршанскую битву по заслугам признавали значимым событием своего времени, но не более того. Кстати, в дипломатической переписке того времени в качестве героев сражения упоминаются в основном поляки. Исключение сделано только для гетмана Острожского.

В своих посланиях король Сигизмунд особо подчеркивал, что «схизматики» потерпели поражение от своего же единоверца.

Константин Иванович Острожский был, безусловно, фигурой выдающейся. Правда, говорить о его «белорусскости» можно весьма условно. Происхождение князей Острожских является предметом споров, в ВКЛ этот род относился к волынским панам, на Волыни находилась и семейная твердыня – знаменитый Острог. Хотя в те времена восточнославянское население Великого княжества Литовского никто не делил. Все они были русскими людьми.

Острожский знал в своей жизни и великие победы, и сокрушительные поражения. Гетман прославился как стойкий защитник и покровитель православия. Таким был и его сын Константин. И вот эту главную битву своего рода – оборону православной веры – Острожские, к сожалению, проиграли. Уже при жизни Константина Константиновича два его сына изменили вере предков. Правнучка оршанского триумфатора Анна-Алоиза стала жестокой гонительницей православия, окрестив по латинскому обряду даже кости своего покойного отца. А вскоре прервался и сам род…

В белорусской истории имеется много других славных страниц, в том числе и боевых, значение которых затмевает события 1514 года. Хвалебное и патетическое отношение к битве под Оршей не характерно для белорусской исторической традиции. М. Довнар-Запольский характеризовал битву как «страшное поражение, которое москвичи понесли под Оршей от князя Острожского», и только. Без всякого эмоционального надрыва, почти в одних выражениях о битве вспоминают В. Ластовский и В. Игнатовский, которые вовсе не отводили ему роль «коренного перелома», подчеркивая, что противостояние продолжалось и впоследствии.

  Контора пишет!

И еще пару забавных сказок Крапивенского поля.

Некоторые «краеведы» всерьез утверждают, что Острая брама в Вильно была названа в честь князя Острожского. Действительно, въездную башню в столице ВКЛ построили в начала XVI века, но название ее происходит от южного предместья города – Острого конца, а никак не от княжеского рода.

Другие «специалисты» повествуют, будто бы бело-красно-белый флаг напрямую связан с треугольными флажками на пиках литовско-польской конницы, которые изображены на известной картине «Битва под Оршей». На самом деле, авторство этого флага принадлежит архитектору Клавдию Дуж-Душевскому, и основой для него послужили не какие-то исторические прототипы, а орнамент, характерный для Беларуси. Флажки на пиках – это символ Святого Георгия, покровителя рыцарей. Он встречается во многих странах. Например, является национальным знаменем Англии и Грузии. На этом основании наши «краеведы» могли бы смело предположить британское или кавказское происхождение белорусов. А что? Одной байкой больше, одной меньше… С них не убудет!

При праздновании Оршанской битвы неизменно исполняется «Слава Воршы ўжо не горша…», якобы историческая песня XVI века. Но еще в 2009 году известный знаток белорусских старинных текстов Олег Лицкевич убедительно доказал, что эта песня – мистификация, подделка, принадлежащая перу Вацлава Ластовского. Она не является аутентичной фольклорной песней, а тем более историческим источником.

Оршанская битва уже давно стала частью «литвинской легенды», до крайности русофобской в основе своей. По этой концепции вся история Беларуси предстает как некое титаническое противостояние с Россией. Ее адептов, которые все время повторяют мантры о некой «правдивой истории», никакие исследования, источники и архивы не интересуют. Как Портос у Дюма дрался, потому что он дрался, так и для них миф важен сам по себе в отрыве от реальных фактов. Впрочем, никому нельзя запретить создавать мифы и верить в них. Но, может быть, тогда стоит хотя бы историю оставить в покое?

Вадим Гигин  Кандидат исторических наук, главред журнала «Беларуская думка»

Подпись автора

Люто ненавижу свядомых, змагаров и прочих мразей. Антимайдан!